Со словом «память», как правило, ассоциируется чисто внутреннее явление, локализованное в мозгу индивида, - считается, что данный феномен, подлежит ведению физиологии мозга, неврологии и психологии, а не исторической культурологии. Однако, содержательное наполнение памяти, организация её содержаний, сроки, которые в ней может сохраняться то или другое, - всё это определяется в очень большой степени не внутренней вместимостью и контролем, а внешними, то есть социальными и культурными рамками. На это первым настоятельно указал Морис Хальбвакс .

В качестве центрального тезиса всех работ Хальбвакса можно выделить социальную обусловленность памяти. Индивид, воспитание и становление которого происходило в полном одиночестве, не имел бы памяти - таков его тезис. Впрочем, так отчётливо эта мысль так и не была сформулирована исследователем. Память, по убеждению Хальбвакса, может возникнуть у человека лишь в процессе его социализации. И, несмотря на то, что «обладает» памятью всегда отдельный человек, формируется она коллективом. Потому понятие «коллективная память» нельзя отнести к разряду метафор. Коллективы никогда не «обладают» памятью непосредственно, но обуславливают память своих членов .

Каждый из нас может для себя отметить, что даже самые личные воспоминания возникают в подавляющем большинстве (мы не учитываем здесь душевные заболевания отдельных индивидов) через общение. В памяти мы храним не только собственный опыт, но и опыт окружающих, которым они делятся с нами тем или иным образом.

Таким образом, наиболее удобной теорией, как для объяснения запоминания, так и для объяснения забвения, является следующее: Субъектом памяти и воспоминания всегда остаётся отдельный человек, но он зависим от «рамок», организующих его память . Здесь Ян Ассман несколько не согласен с Хальбваксом, который объявил коллектив субъектом памяти и воспоминания и создал такие понятия, как «групповая память» и «память нации». Однако оба учёных сходятся во мнении, что мы помним только то, что можем сообщить и для чего можно найти место в рамках коллективной памяти .

То есть, с прекращением реконструкций прошлого в настоящем, будь то обряды или обычаи, наступает забвение как для индивида, так и для коллектива, любой более не актуальной, не поддерживаемой в памяти, информации. Верность данного суждения подтверждает народная мудрость, прошедшая через годы, не теряя своей актуальности: «Человек жив, пока о нём помнят».

Отличия индивидуальной и коллективной памяти весьма принципиальны для Хальбвакса, так как память индивида, хоть и обусловлена социальными рамками, всегда остаётся уникальной в каждом случае комбинации различных коллективных воспоминаний, связанных с различными группами, членами которых мы являемся.

Также, Морис Хальбвакс и Ян Ассман сходятся в том, что коллективная память для своего функционирования и сохранения нуждается в неких «образах» или «фигурах воспоминания» . «Та или иная истина, чтобы закрепиться в памяти группы, должна предстать в конкретной форме какого-либо события, лица или места» . В свою очередь, для сохранения в памяти группы, каждая попадающая туда фигура непременно должна обогатиться смыслом, влиться в идейную систему данного общества. Специфичными признаками фигур воспоминания являются:
+ отнесённость к пространству и времени - то есть наличие конкретности в привязке события или личности к определённому месту и времени;
+ отнесённость к группе - есть ни что иное, как идентификационная конкретность, отношение исключительно к точке зрения реальной, живой группы;
+ воссоздающий характер - конкретная необходимость фигур, хранящихся в памяти, в возможности воссоздания и реорганизации в соответствии со сменяющимися контекстными рамками настоящего.

Таким образом, мы видим, что для того, чтобы попасть в зону памяти, любая информация должна преодолеть несколько фильтров. Эти, своего рода, барьеры были установлены не просто так - они выполняют крайне важную, защитную функцию. Суть защитной функции видится в том, чтобы регулировать интенсивность и глубину изменений внутри группы, которые вполне способны разорвать связь коллектива с его традициями, коренным образом повлиять на его будущее и даже привести к его уничтожению, потере своей групповой идентичности. Ведь коллективная память способна действовать в обоих направлениях: как назад, так и вперёд. Память не только воссоздаёт прошлое, она также организует переживание настоящего и будущего .

Ещё одним ключевым моментом в теории Мориса Хальбвакса было противопоставление памяти и истории. На первый взгляд может показаться, что подобные утверждения не имеют смысла, ведь и память и история призваны сохранить и передать потомкам то, чем жили их предки: мировоззрение, традиции. Однако, философ довольно убедительно обосновывает свою точку зрения.

По мнению Хальбвакса, коллективная память замечает лишь сходство и преемственность, в то время, как история устремляет свой взор в абсолютно противоположном направлении и полностью акцентирует внимание на различиях и разрывах преемственности .

Философ отмечал, что в то время как коллективная память затушёвывает любые изменения, стремясь представить группе такой образ её собственного прошлого, чтобы она на всех стадиях могла себя узнать, история, представляет каждый отрезок времени без изменений, как «пустой».

В то же время групповая память всячески старается подчеркнуть отличие своей истории от множества историй других групп, тем самым обосновывая собственную уникальность. А история организует свои факты таким образом, что становится ясно: нет ничего уникального, всё сравнимо со всем и всё в равной степени значимо.

И всё же отношение памяти и истории обозначается Хальбваксом не столько и не только как противопоставление, но и как отношение последовательности. «История начинается, как правило, только в той точке, где кончается традиция и распадается социальная память» . Получается, что для того, чтобы беспристрастно установить общую картину и последовательность фактов, истории необходимо выждать до того момента, когда старые группы с их мыслями и памятью, их влиянием, исчезнут. Между памятью и историей встраивается своего рода временной буфер, сквозь который далеко не каждое воспоминание проходит, а те, что проходят – в той или иной мере преобразовываются и объединяются в общие, объективные исторические пласты.

Следует также отметить, что Хальбвакс видит различия как между историей и памятью, так и между памятью и традицией, считая традицию не одной из форм воспоминания, но его переоформлением. В данном вопросе, кстати, Ян Ассман не согласен с Морисом Хальбваксом, разделяя коллективную память на «культурную» и «коммуникативную».

Подводя итог, можно выделить основные тезисы теории Хальбвакса:
+ память социально обусловлена, она является коллективным феноменом,
+ память индивида и коллективная память – принципиально различные понятия,
+ «фигуры воспоминания» – важные компоненты функционирования и сохранения коллективной памяти,
+ коллективная память действует в двух направлениях: воссоздание прошлого и переживание настоящего и будущего,
+ коллективная память противостоит истории и традиции, являясь для первой предшественником и «субъективным оппонентом», а для второй - фундаментом для развития.

Вклад Мориса Хальбвакса, бесспорно, важен, не смотря на некоторое отсутствие понятийной чёткости, которая крайне необходима его последователям для развития его идей. Также, вопреки многократным упрёкам в применении понятия памяти к явлениям социальной психологии, ему всё же удаётся выйти за рамки индивидуально-психологического, узкого понимания памяти и показать, что прошлое не вырастает естественным путем, а является продуктом культурного творчества .

Читать

Автореферат диссертации по теме "Коллективная память о значимых событиях и фигурах российской истории в различных социальных группах"

На правах рукописи

Кузнецова Анна Владимировна

КОЛЛЕКТИВНАЯ ПАМЯТЬ О ЗНАЧИМЫХ СОБЫТИЯХ И ФИГУРАХ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ В РАЗЛИЧНЫХ СОЦИАЛЬНЫХ ГРУППАХ

Москва-2013

Работа выполнена на кафедре социальной психологии развития факультета социальной психологии Московского городского психолого-педагогического университета

Научный руководитель: доктор психологических наук, профессор

Емельянова Татьяна Петровна

Официальные оппоненты: Белинская Елена Павловна

доктор психологических наук, профессор; профессор кафедры социальной психологии Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова

Лунева Ольга Викторовна

кандидат психологических наук, доцент; профессор кафедры социальной и этнической психологии Московского гуманитарного университета

Ведущая организация: Санкт-Петербургский государственный

университет

Защита состоится 28 ноября 2013 г. в 12 часов на заседании диссертационного совета Д-850.013.01, созданного на базе Московского городского психолого-педагогического университета по адресу: 127051 г. Москва, ул. Сретенка, д. 29, аудитория 414.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского городского психолого-педагогического университета по адресу: 127051 г. Москва, ул. Сретенка, д. 29.

Ученый секретарь диссертационного совета

Кулагина ИЛО.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Понятие коллективной памяти, несмотря на давнюю историю его изучения, относится скорее к трудноопределимым и малоизученным, особенно в отечественной социально-психологической традиции. Тем не менее, стоит отметить возросший в последнее время исследовательский интерес к повседневным формам коллективных воспоминаний, понятиям «память поколений» и «коллективная память», что обусловлено как накоплением научного знания, так и релевантным запросом общественной ситуации. В условиях быстрых социальных изменений общество обращается к поиску новых основ самоопределения. Один из его источников -собственное историческое прошлое, становящееся объектом конструирования и новых интерпретаций. В коллективных воспоминаниях представления о прошлом пересекаются с актуальными групповыми потребностями и интересами настоящего, создавая в итоге совершенно новый тип памяти -память коллективную.

Несмотря на значительно возросшее количество исследований в русле memory studies, единая теория коллективной памяти до сих пор не сформулирована ни одной из научных школ. Разнообразие трактовок и подходов к феномену коллективной памяти подчеркивает его многомерность и богатство содержания, одновременно очерчивая круг нерешенных задач в построении единой теории коллективной памяти, актуализируя этим новые исследования. Повсеместно отмечается методологическая неопределенность относительно самого понятия «коллективная память» и дифференциации от близких к ней явлений коллективного сознания. Подобные разночтения обнаруживают необходимость дальнейшего изучения данного феномена для формирования более прозрачного и целостного толкования его сути.

Одновременно, анализ актуальной общественной ситуации делает очевидным необходимость адекватного понимания содержания современного обыденного политического сознания, что возможно через комплексное изучение социальных представлений, политических установок и соответствующих образов коллективной памяти, разделяемых членами различных групп общества. Изучение суждений о политических фигурах прошлого позволяет выяснить не только характеристики объекта представлений, но также изучить актуальные критерии оценки, ориентиры и ожидания рядовых граждан относительно политической власти.

Кроме того, сам факт запоминания тех или иных событий имеет пространственно-временную и социально-классовую датировку, а значит, историчен. Потому, как писал М. Хальбвакс, возникает возможность и необходимость «создавать историю памяти, т.е. исторически описать процесс, в ходе которого люди научаются или разучаются что-либо помнить» (Хальбвакс, 2007, с. 18). В возможности внести вклад в общую «историю памяти» видится отдельная актуальная задача данного исследования.

Теоретико-методологическая база. В качестве концептуальной основы данного исследования была использована концепция коллективной памяти М. Хальбвакса, сформированная в традициях французской социологической школы Дюркгейма. Также в основу работы легли труды отечественных и зарубежных исследователей коллективной памяти (Т.П. Емельянова, Д. Пеннебейкер, М. Полляк, А. Руссо, и др.), положения психологии социального познания, широко представленные в рамках отечественной социальной психологии (Г.М. Андреева, П.Н. Шихирев и др.), концепция социального конструкционизма (В. Вагнер, К. Герген, Дж. Поттер, Р. Харре и др.), социально-психологические концепции групповых феноменов (Г.М. Андреева, Е.М. Дубовская, А.Л. Журавлев, P.JI. Кричевский и др.), теорий социального познания (Г.М. Андреева, Дж. Брунер, У. Найссер, В.Ф. Петренко, П.Н. Шихирев, A.B. Юревич и др.), теория социальных представлений (К.А. Абульханова, A.B. Брушлинский, М.И. Воловикова, А.И. Донцов, У. Дуаз^ Т.П. Емельянова, Д. Жоделе, И. Маркова, С. Московичи, и др); концептуальные положения политической психологии (Т.Ю. Базаров, Л.Я. Гозман, Г.Г. Дилигенский, А.Л. Журавлев, Е.Б. Шестопал, П.Н. Шихирев, й др.), а также исследования отечественных и зарубежных ученых в области политической социализации, политических ориентации и установок (A.C. Ахизер, Е.П. Белинская, Т.Г. Стефаненко, O.A. Тихомандрицкая, Е.Б. Шестопал и др.).

Цель исследования - выявление особенностей процессов, содержания, факторов конструирования представлений коллективной памяти о событиях и политических деятелях прошлого в разных социальных группах.

Объект исследования - представления коллективной памяти о значимых политических событиях и деятелях прошлого.

Предмет исследования - взаимосвязь представлений коллективной памяти с социально-психологическими характеристиками и групповой принадлежностью респондентов.

Гипотезы исследования:

1) Процессы коллективной памяти: воспроизведение, трансляция и сопротивление забвению различны по своему содержательному наполнению.

4) В коллективной памяти респондентов существуют исторические периоды, по своим характеристикам в наибольшей степени соответствующие их идеальным представлениям о власти.

5) Общим для всех респондентов фактором конструирования коллективных воспоминаний о прошлом является негативный эмоциональный компонент социальных представлений о политической власти.

Задачи исследования:

Теоретические:

1) Провести обзор научной литературы и проанализировать теоретические и эмпирические подходы к определению понятия коллективной памяти, изучению ее функций и особенностей.

2) Проанализировать теоретические подходы к изучению особенностей образа политической власти в различных социальных группах и его связи с формированием представлений коллективной памяти об историческом прошлом страны.

Методические:

3) Создать комплекс методик, позволяющих выявить содержание и процессы конструирования коллективных воспоминаний о значимых событиях исторического прошлого страны.

Эмпирические:

4) Изучить содержание представлений коллективной памяти о значимых событиях, политических деятелях и периодах истории у респондентов с различными социально-психологическими характеристиками.

5) Изучить процессы коллективной памяти: воспроизведение, трансляцию и сопротивление забвению, а также сравнить их проявления у различных категорий респондентов.

6) Изучить факторы конструирования коллективных воспоминаний.

6.1. Выявить степень готовности респондентов в разных группах к политической активности и заинтересованности в политической жизни страны.

6.2. Изучить структуру и содержание социальных представлений о политической власти у респондентов в различных группах.

6.3. Определить уровень патерналистских установок у респондентов, выделить группы патерналистов и нонпатерналистов и сравнить особенности представлений и коллективных воспоминаний в полученных группах.

Методы исследования

Для обеспечения комплексного характера исследования применялись качественные и качественно-количественные методы: исследовательское интервью, метод словесных ассоциаций, анкетирование с использованием открытых вопросов, шкальные оценки. Для реализации поставленных задач на основном этапе исследования была разработана авторская программа стандартизированного опроса, направленная на анализ структуры и содержания коллективных воспоминаний, изучение специфики политических предпочтений и установок респондентов, особенностей их социальных представлений о политической власти. Уровень установок на патерналистское отношение к власти определялся при помощи четырехшкального опросника «Патернализм» (Стефаненко Т.Г., Белинская Е.П., Тихомандрицкая O.A., 2003).

Для обработки полученных данных применялся метод тематического контент-анализа, методика анализа ассоциаций П. Вержеса, методы математической статистики: непараметрические критерии оценки значимости различий х2 Пирсона, U Манна-Уитни, Н Крускала-Уоллиса, критерий определения наличия корреляционных связей Спирмена, таблицы

сопряженности и описательная статистика с использованием программы SPSS Statistics 13.0.

Процедура исследования: исследование включало в себя несколько этапов. Поисковый этап был проведен весной и летом 2010, пилотаж анкеты - осенью 2011 г. Основной этап исследования проходил весной 20Пг. Эмпирическую базу исследования составили жители Москвы и городов Московской и Владимирской областей. В качестве респондентов выступали граждане России, не имеющие политического либо Исторического образований и не связанные с профессиональной политической деятельностью. На поисковом этапе при помощи метода структурированного интервью на выборке, состоящей из 60 респондентов, были получены данные, анализ и интерпретация которых позволили определить общее направление дальнейшего исследования, выдвинуть гипотезы для основного этапа исследования, и сконструировать бланк опроса для этого этапа. Далее был проведен пилотаж, позволивший откорректировать бланк опросника, использованного на основном этапе исследования. В интервью принимали участие 40 респондентов. На основном этапе был Проведен опрос с использованием составленной анкеты.

Выборка: всего в исследовании приняли участие 405 человек. Из них 60 на поисковом этапе: 35 женщин и 25 мужчин. В основном этапе исследования приняли участие 345 человек: 149 мужчин и 196 женщин. Выборка была сформирована по нескольким признакам. Согласно типу занятости выборка исследования делилась на три категории респондентов: студенты, работающие взрослые, неработающие пенсионеры.

Группа Средний возраст Всего

Студенты 20,5 143

Работающие взрослые 35,4 135

Неработающие пенсионеры 70,2 127

Итого: 42 405

Тип занятости отражает общую социальную ситуацию и тип социального окружения респондентов, что в свою очередь связывает его с групповыми ценностями, интересами и способами конструирования коллективных воспоминаний. Кроме того, разделенные таким образом респонденты также представляют разные возрастные когорты, что позволяет изучить поколенческие эффекты коллективных воспоминаний. Поскольку коллективные воспоминания о политических событиях прошлого репрезентируются в непрерывной связи с настоящими установками и групповыми ориентациями человека, в качестве дополнительного критерия выделения групп нами взяты патерналистские установки респондентов.

Достоверность результатов исследования обеспечивается проработанностью теоретико-методологических оснований, применением адекватных цели исследования методических приемов сбора и обработки данных, а также их апробацией в пилотажном исследовании, сопоставимостью отдельных результатов, полученных в работе, с данными других авторов.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что диссертационная работа вносит вклад в дальнейшее развитие теории коллективной памяти. Разработка данной темы помогает прояснить существенные аспекты коллективных воспоминаний представителей различных социальных групп современной России, обнаружить взаимосвязи данного феномена с другими явлениями обыденного сознания (социальными представлениями о власти, политическими установками, уровнем патернализма), выявить и проанализировать закономерности передачи социально значимой информации от старших поколений младшим и эффекты трансформаций воспоминаний на социально-психологическом уровне.

Научная новизна

Впервые в отечественной социально-психологической традиции осуществлена попытка комплексного изучения представлений коллективной памяти об историческом прошлом страны ввиду малой изученности самого феномена коллективной памяти.

Впервые изучены процессы коллективной памяти (забвение, трансляция, искажение), что дает возможность более детально понимать механизмы формирования коллективных воспоминаний и процесс циркуляции информации между поколениями.

Кроме того, впервые в отечественных социально-психологических исследованиях специфика коллективных воспоминаний рассматривается с учетом установок по отношению к политической власти. Проведено сопоставление представлений коллективной памяти о политических событиях и деятелях прошлого с актуальными социальными представлениями респондентов о политической власти и ее функциях.

Практическая значимость

Изучение коллективной памяти помогает не только дать оценку и интерпретацию историческим событиям прошлого, но и спрогнозировать те или иные поведенческие проявления в настоящем и будущем, а также глубже понять особенности психологии больших социальных групп российского общества. Результаты данного исследования могут найти практическое применение в сфере прогнозирования политического поведения населения, при оценке актуальных общественных событий и интерпретации ключевых событий исторического прошлого страны, политическом пиаре. Кроме того, практическая значимость работы заключается в возможности применения полученных результатов в программах формирования общественного мнения по вопросам управления, развития демократии и гражданского общества. Результаты исследования могут быть использованы с целью увеличения интереса и активности граждан в сфере реализации своих политических прав на различных уровнях, а также при планировании выборных компаний и программ воспитания гражданской ответственности населения и развития гражданской позиции.

Теоретические и эмпирические данные, полученные в результате исследования социальных представлений о демократии, могут быть использованы для преподавания курсов «Политическая психология»,

«Психология социального познания» и «Социальная психология» при подготовке студентов по специализации «Социальная психология».

Апробация и внедрение результатов исследования

Теоретические и эмпирические результаты различных этапов исследования были представлены на XX Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2013» (работа была отмечена грамотой за лучший доклад на секции «Социальная психология групп» и дипломом за лучший доклад на конференции) и XIX Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2012» (работа была отмечена грамотой за лучший Доклад на секции «Социальная психология групп») (Москва, 2012), в рамках XI и XII Международных чтений памяти Л.С. Выготского в Институте психологии им. Выготского РГГУ, в ходе работы VI Межвузовской конференции молодых ученых по результатам исследований в области психологии, педагогики, социокультурной антропологии на факультете педагогики и психологии МПГУ (Москва, 2011). Также на конференциях «Социально-экономические и психологические проблемы управления» (Москва, МГППУ, 2011), VI Конференции молодых ученых «Молодежный научный поиск: личность в изменяющихся условиях» (Красноярск, 2011).

Кроме того, ход и результаты исследования неоднократно обсуждались на заседаниях кафедры социальной психологии развития ГБОУ ВПО МГППУ и в ходе ежегодных научных конференций института. Материалы диссертации использовались также при чтении курсов «Методология социально-психологического исследования», «Социальная психология» и «Современные направления социально-психологического исследования» для студентов факультета социальной психологии МГППУ, курсов «Психология социального познания», «Качественные методы исследования в социальной психологии» и «Теоретические подходы в социальной психологии» для студентов кафедры социальной психологии РГГУ, а также при разработке программы гражданско-патриотического проекта «История России» а так же при организации тематических воспитательных мероприятий для молодежи в ГБУ «Центр досуга Кунцево».

Положения, выносимые на защиту:

1. Коллективная память является социально конструируемым феноменом и представляет собой воспоминания о прошлом, разделяемые большинством членов определенной социальной группы. Содержание и специфика этих воспоминаний трансформируются под влиянием актуальных задач и потребностей группы. Носителями коллективных воспоминаний являются индивиды в группе, составляющие в совокупности коллективный субъект памяти. Индивидуальные воспоминания представителей той или иной социальной группы или когорты приобретают за счет членства в ней общие черты, свойства и содержание в результате единства временных и социальных рамок, в которых эти группы функционируют.

2. Конструирование коллективной памяти протекает в форме процессов: воспроизведения, трансляции, сопротивления забвению. Процесс воспроизведения заключается в репрезентации воспоминаний о прошлом через призму актуальной социальной идентичности. Процесс трансляции представляет собой формирование образа прошлого у последующих поколений через отбор воспоминаний, укрепляющих позитивную идентичность членов группы. В процессе сопротивления забвению группы обнаруживают наиболее проблемные события прошлого, служащие уроком, связанные со страхами либо неудовлетворенными потребностями группы.

3. Коллективной памяти свойственна избирательность относительно событий исторического прошлого. Содержание коллективной памяти каждой из рассмотренных социальных групп определяется их потребностями и интересами. При этом всем социальным группам свойственно закреплять и транслировать события, формирующие позитивный образ группы, великие достижения страны, такие как Великая Отечественная война, первый полет человека в космос, а также переломные события, значительно и надолго изменившие облик страны (революция 1917 г., распад СССР, перестройка).

4. В коллективных воспоминаниях фиксируются образы исторических деятелей, деяния которых оцениваются респондентами как изменившие облик страны и в наибольшей степени повлиявшие на жизнь общества. При этом отмечаются деятели, как внесшие позитивный вклад в историю страны, так и оцениваемые респондентами негативно. Основной критерий фиксации образа деятеля в воспоминаниях - его релевантность актуальной политико-экономической ситуации для группы. Так, для группы студентов особое значение имеет новаторский потенциал деятеля, для работающих взрослых -реформаторский потенциал и готовность доводить начатое до конца, для группы неработающих пенсионеров - социальный порядок и гарантии.

5. Уровень установки на патернализм является существенным фактором конструирования коллективных воспоминаний. Содержание коллективной памяти респондентов с высокой установкой на патернализм характеризуется гомогенностью и сосредоточенностью на понятиях, связанных с победами и подтверждающими представления о величии страны, с наиболее авторитарными политическими деятелями. Коллективные воспоминания респондентов с низким уровнем патернализма более разнородны и включают в себя память о переломных и негативных моментах истории.

Структура и объем диссертации: работа состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка литературы (90 наименований, из них 15 на иностранных языках) и приложений. Текст сопровождается 29 таблицами и 13 рисунками. Объем основного текста диссертации составляет 165 страниц.

Во введении обоснована актуальность исследования, определены цель, объект, предмет, гипотеза и задачи исследования, представлены методолого-

теоретическая основа и методы исследования, а также положения, выносимые на защиту, показана сфера апробации результатов исследования, обоснована их научная новизна, теоретическая и практическая значимость.

В первой главе «Теоретические проблемы исследования коллективной памяти» представлен обзор отечественной и зарубежной литературы по проблемам исследования.

В первом параграфе рассматриваются теоретические подходы, в рамках которых формировалось понятие коллективной памяти и основные проблемы в ее изучении.

Подходы к изучению коллективной памяти были заложены еще в 20-30 годы XX века, но потом данный феномен подвергся всеобщему забвению почти на 50 лет. Анализ существующей литературы позволяет заключить, что традиция исследования коллективной памяти еще не сложилась, скорее стоит говорить о направлениях в ее исследовании. Оформление понятия коллективной памяти происходит в работах Мориса Хальбвакса. Представитель школы Э.Дюркгейма - М. Хальбвакс рассматривал коллективную память как «историческую память группы, дающую ориентиры индивидуальному сознанию». По замыслу автора, исторические события отбираются, классифицируются и хранятся, исходя из актуальных на сегодняшний день конкретных правил и интересов определенной группы, члены которой и являются носителями этих воспоминаний. Одним из важнейших признаков, дающих основания трактовать коллективную память как социально конструируемый феномен, является ее интерактивная природа. Конструирование коллективных воспоминаний невозможно без общественного дискурса, они создаются и реконструируются в нем. В дальнейшем феномен коллективной памяти рассматривался в русле психоаналитической традиции (в работах К.Г. Юнга, М. Полляка, А. Руссо и М.К. Лавабра), социологических школах (А. Левинсон, Т. Адорно, Ю. Хабермас).

В сложившейся в отечественной социально-психологической традиции к коллективной памяти, прежде всего, относятся разделяемые людьми воспоминания, представления о событиях прошлого, которые имеют свойства оживляться, актуализироваться, конструироваться заново в межличностном дискурсе. Таким образом, коллективная память представляет собой разделяемые воспоминания об историческом прошлом, пропущенные через призму групповой идентичности, воссозданные с учетом и в контексте сегодняшних интересов и целей группы. К числу причисляемых к коллективной памяти объектов относят как ограниченные по численности сообщества (участников или Очевидцев тех или иных событий), так и большие социальные группы, поколенческие когорты и целые нации.

Предметом коллективной памяти традиционно считают исторические события и их персонажей. При этом стоит отметить, что й действительности коллективные воспоминания кристаллизуются исключительно на событиях и личностях, обладающих большой ценностной нагрузкой и, соответственно, сопряженных с эмоциональными переживаниями. Как правило, такие воспоминания касаются героических или наоборот, нравственно

травмирующих политических событий истории, ее позитивно или негативно окрашенных эпизодов, политических деятелей, чьи решения оказали наибольшее влияние на жизнь каждого. Таким образом, предметом коллективной памяти являются не любые исторические события и персонажи, а только те, которые в значительной степени актуальны для современной политической жизни сообществ.

Психологический аспект исследования коллективной памяти в современном российском научном сообществе освещается преимущественно в работах Т.П.Емельяновой, изучающей данный феномен в плане определения его роли в конструировании социальных представлений. К свойствам коллективной памяти автор относит: поддержание групповой идентичности средствами «позитивного отклонения» в реконструкции событий в пользу своей группы; копинг (поведение преодоления) в случае травмирующих группу воспоминаний; цикличность в актуализации «следов» памяти; преимущественное запечатление эпохальных, поворотных событий истории; более глубокое запечатление событий прошлого при активных попытках «стереть» их из памяти.

Важным вопросом в изучении коллективной памяти является возможность манипулирования содержанием коллективных воспоминаний и их искажения. Отмечается, что коллективная память подвержена влиянию системы образования, СМИ и других форм общественного сознания, но не определяется и не поглощается ими и, в отличие от них, не имеет четких институциональных или идеологических рамок. В качестве отдельного направления исследований может быть отмечено изучение механизмов искажения коллективной памяти. Отмечается, что механизмы коллективного копинга особенно ярко проявляются в нестабильные периоды развития общества, выражаясь в форме коллективного забывания или искажения. Таким образом, можно сделать вывод, что изучение коллективной памяти должно быть сосредоточено именно на процессах забывания и актуализации ее содержания в различные периоды жизни общества.

Во втором параграфе подробно рассматривается вопрос дифференциации понятия коллективной памяти с другими близкими явлениями массового сознания - исторической памятью, социальной памятью, памятью массовой и культурной. Провести четкую грань между этими понятиями достаточно сложно, поскольку они довольно подвижны, субъективны и являются взаимопроникающими.

В третьем параграфе обсуждается междисциплинарный подход к изучению образов политической власти в представлениях об историческом прошлом страны. В нем рассмотрены различные факторы, определяющие образ политических событий в представлениях российского общества. В контексте нашего исследования наиболее актуальной является распространенная среди исследователей точка зрения, что в нашей стране центральной психологической особенностью политической культуры электората являются патерналистские установки (A.C. Ахизер, Т.Ф. Ермоленко, Е.П. Белинская, О.И. Литвина, O.A. Муравьева, З.В. Сикевич, Т.Г. Стефаненко, O.A. Тихомандрицкая).

Патернализм обозначает такие особенности социальных взаимоотношений, которые базируются на покровительстве (опеке) более сильного партнера по отношению к более слабому. И в этом смысле всегда подразумевает неравноправие и отношения власти/подчинения.

В главе проводится анализ исследований, посвященных изучению образов политической власти и особенностей их формирования (И.Г. Дубов и С.Р. Пантилеев, С.Г. Климова и Т.В. Якушева, Е.Б. Шестопал). Результаты этих исследований позволяют построить категориальную сетку для анализа образов политических деятелей, где основными категориями оценки служат: личностные качества, профессиональные способности, морально-нравственные качества и внешняя привлекательность. Вторая группа рассматриваемых исследований относится непосредственно к изучению особенностей коллективной памяти о политических событиях в истории страны (Т.П. Емельянова, Е.А.Ерохина, А.ГЛевинсон, А. Руссо). Резюмирование их результатов подтверждает обоснованность и продуктивность сравнения коллективных воспоминаний различных возрастных когорт.

Теоретический анализ существующих работ по проблематике коллективной памяти позволяет сделать вывод о мозаичности имеющихся теоретических и эмпирических знаний о феномене коллективной памяти, обосновывающей актуальность дальнейшего исследования этого феномена. Коллективная память традиционно рассматривается авторами через представления о прошлом страны, в частности - ее политических событиях и деятелях. Наибольший интерес представляет проблема процессов функционирования коллективных воспоминаний - трансформации содержания памяти при трансляции между поколениями, избирательность коллективной памяти, механизмы ее искажения.

Во второй главе «Эмпирическое исследование процессов коллективной памяти о значимых событиях и фигурах российской истории в различных социальных группах» изложена схема организации эмпирической части исследования, описаны примененные методики и способы анализа полученных данных, приведены анализ и интерпретация полученных в исследовании результатов. Проведенная работа позволила охарактеризовать особенности процессов коллективной памяти о значимых событиях российской истории и ключевых политических деятелях в истории страны, а также выявить их взаимосвязь с групповой принадлежностью и особенностями политических ориентаций.

1) Изучение содержания представлений коллективной памяти о значимых общественных деятелях и периодах истории у респондентов С различными социально-психологическими характеристиками

Коллективные воспоминания о значимых политических деятелях

Респондентам было предложено называть пятерых наиболее значимых, с их точки зрения, политических деятелей в истории России и описать наиболее важные их качества. По итогам, самыми часто упоминаемыми персонами являются: Петр I (упомянут 62% респондентов), И.В. Сталин (57%), В.И. Ленин

(49%), В.В.Путин (38%), М.С. Горбачев (33%), Б.Н. Ельцин (29%), Екатерина II (17%), П.А. Столыпин (13%), Александр II (13%), Н.С. Хрущев (10%).

Респонденты пенсионного возраста чаще всего называли И.В. Сталина (63%), а Петр I (54%) находится только на втором по частоте упоминания месте с такой же частотой упоминания, как и В.И. Ленин (54%). Наибольшие разногласия вызвала фигура из недавнего политического прошлого страны -М.С. Горбачев. Его назвали только пятая часть студентов и треть неработающих пенсионеров, в то время как среди работающих взрослых почти половина респондентов (49%) сочли необходимым его упомянуть. Разница в частоте ответов при этом статистически значима (р<0,01). Студенты, в то же время, чаще называли Б.Н. Ельцина (р<0,01), чем остальные группы.

Обратим внимание на отмеченные деяния тех деятелей, в упоминании которых обнаружились наибольшие различия между группами респондентов. Группа неработающих пенсионеров, которая чаще других называла среди ключевых политиков в истории страны И.В. Сталина, помнит, в отличие от других респондентов, его заботу о народе и порядок, наведенный в стране. Работающие взрослые чаще других групп называли М.С. Горбачева. Они хранят о нем много эмоционально насыщенных воспоминаний, полных осуждения за неудавшуюся, по их мнению, перестройку, разрушение страны. Студенты, чаще называвшие Б.Н. Ельцина, в отличие от других групп, не только вспоминают негативные деяния, но и называют его человеком, создавшим новую страну, поставившим ее на «новые рельсы».

В процессе статистического анализа описаний политических деятелей при помощи построения таблиц сопряженности были обнаружены некоторые различия в ответах респондентов из разных групп (р<0,05, Таблица 2).

Таблица 2.

Описания политических деятелей__

Студенты Внешность, профессиональные качества, особенности поведения, моральные качества Категории силы, общие оценки

Работающие взрослые Поверхностно оценочные категории («ярлыки»), психическое здоровье, оскорбительные оценки Категории моральных качеств, особенностей политической деятельности и профессионализма

Неработающие пенсионеры Оценочные категории Категории внешности

Описания студентов были наиболее конкретны: эта группа отмечает все наиболее заметные внешние проявления образа деятеля - его внешность, поведение, моральные качества. Работающие взрослые преимущественно выносили ему свою оценку, выражали недовольство либо ограничивались формальными определениями (царь, руководитель, президент). Оценки пенсионеров наиболее обобщены и категоричны, что может быть объяснено многолетним опытом осмысления исторического прошлого и своего к нему отношения.

описания были поделены на три группы - положительные, отрицательные и нейтральные (Таблица 3).

Оценки политических деятелей (вся выборка)

Таблица 3.

Персонаж % оценок Значимость различий между категориями оценок (х1)

Нейтральные Позитивные Негативные

Петр1 19 69 12 /><0,01

Сталин 17 26 57 /"<0,01

Ленин 23 48 28 /><0,01

Горбачев 31 33 35 Нет различий

Ельцин 28 30 42 Нет различий

Екатерина II 26 66 8 /><0,01

Так, относительно И.В. Сталина оценки всех трех групп распределились следующим образом: большее количество респондентов оценили деятеля негативно (жестокий, кровавый, тиран), меньшее - дали положительные отзывы (сильный, умный, решительный), и минимальное количество респондентов дали нейтральные, безоценочные описания (властный, неоднозначный). Также согласованны представители разных социальных групп и в описаниях В.И. Ленина: большее количество респондентов оценили деятеля позитивно (умный, целеустремлённый, лидер), меньшее - негативно (жестокий, неприятный), минимальное - нейтрально (хитрый, лысый). Представления об этих деятелях являются наиболее категоричными и согласованными.

Относительно Екатерины 11 мнения представителей разных групп также согласованны, но менее категоричны - большая часть респондентов описывает царицу в позитивных понятиях (мудрая, дипломатичная), меньшая - в нейтральных. Негативные описания (жестокая) привели минимальное количество респондентов. Стоит отметить, что негативных описаний Екатерины II вообще не приводили пенсионеры.

Были обнаружены статистически значимые отличия в описаниях Петра I в зависимости от социальной группы респондента (р<0,003). Взгляды студентов и работающих взрослых схожи: большее число оценок позитивны (сильный, целеустремленный, умный), меньшее - нейтральны (неоднозначный, реформатор, властный) и минимальное - негативны (жесткий, авторитарный). При этом статистически значима тенденция студентов не давать негативных оценок и тенденция работающих взрослых давать оценки нейтральные. Также группе работающих взрослых свойственно давать меньше позитивных оценок Петру I. В то же время, хотя преобладающее число оценок остается позитивным, неработающие пенсионеры статистически чаще дают этому деятелю не нейтральные оценки, а негативные.

М. С. Горбачев пенсионерами чаще оценивается негативно (слабый, болтун, пустомеля), эта склонность подтверждается статистически. Студентам негативные оценки этого деятеля не свойственны. Студенты чаще дают нейтральные оценки (лысый, с пятном на голове, уступчивый). Работающие взрослые на уровне тенденции дали больше позитивных описаний (новатор, гибкий, умный), но статистически значимой закономерности не обнаружено.

Б.Н. Ельцин более чем в половине случаев негативно оценивается работающими взрослыми (алкоголик, слабый, безнравственный) и почти в половине описаний неработающих пенсионеров (бесчестный, разрушитель, пьяница), при этом студенты чаще всего дают этому руководителю страны нейтральные описания (седой, первый президент), треть студентов оценивают его положительно (харизматичный, умный, отеческий). Студенты статистически крайне редко дают негативные определения Б.Н. Ельцину, число таких оценок (безответственный, эгоистичный) минимально.

Коллективные воспоминания представителей различных социальных групп о политической власти в различных периодах российской истории

Согласно инструкции, респонденты сравнивали между собой три исторических периода - царскую Россию, советскую Россию и Россию периода перестройки (период 1987-1991гг), и оценивали по 5-балльной шкале степень соответствия политической власти того или иного периода каждому из 13 определенных на предварительном этапе параметров. По этим же критериям респонденты оценивали идеальную, с их точки зрения, политическую власть. При сравнении оценок политической власти различных исторических периодов с параметрами идеальной власти было обнаружено, что все они значимо отличаются от идеала (р<0.005) практически по всем параметрам {см. Рис.1).

Царская Россия -Советская Россия - Перестройка -Идеальная власть

Рис.). Средняя оценка политической власти различных периодов истории Росси и оценка идеальной власти. Общие результаты по всем группам.

1 .Забота о народе, 2. Забота об интересах государства, 3. Забота об интересах власть имущих 4. Обеспечение свободы личности 5. Безопасность государства 6. Безопасность человека 7. Развитие международных отношений 8. Исполнение законов (власть закона) 9. Власть силы 10. Дистанция между народом и властью 11. Необходимость власти для общества 12. Поддержка властью нуждающихся 13. Улучшение качества жизни населения

При сравнении с идеалом описаний советской России и царской России значимых различий не было обнаружено только по одному критерию -«необходимость власти для общества». Этот показатель невысок и в этих двух периодах, и в представлениях об идеальной власти. В период перестройки, по мнению респондентов, необходимость власти для общества была еще меньше, чем в других периодах и в идеальной власти.

Для того чтобы обнаружить тенденцию близости политической власти того или иного исторического периода к идеалу в воспоминаниях респондентов, мы обратились к поиску корреляций в оценках по каждой шкале (см. Таблицу 4).

Таблица 4.

Корреляции оценок различных периодов с оценками идеальной масти.

Критерий Период

Царская Россия Советская Россия Перестройка

Забота о народе Нет р=0,00 (0,258) £=0,00 (-0,173)

Забота об интересах государства р=0,01 (0,141) р=0,00 (0,226) р=0,00 (-0,196)

Забота об интересах власть имущих р=0,00 (-0,23) Нет р=0,00 (-0,280)

Обеспечение свободы личности Нет Нет Нет

Безопасность государства р=0,00 (0,199) р=0,00 (0,247) Нет

Безопасность человека р=0,00 (-0,109) Нет р=0,02 (-0,125)

Развитие международных отношений Нет р=0,02 (0,128) Нет

Исполнение законов (власть закона) Нет Нет р=0,00 (-0,223)

Власть силы Нет Нет р=0,00 (-0,385)

Дистанция между народом и властью р=0,00 (-0,288) Нет р=0,00 (-0,264)

Необходимость власти для общества Нет р=0,01 (0,139) Нет

Поддержка властью нуждающихся Нет р=0,00 (0,156) р=0,00 (-0,154)

Улучшение качества жизни населения Нет Нет Нет

Отметим, что наибольшее количество положительных корреляций было обнаружено относительно советской власти, наименьшее - относительно перестройки, что подтверждает нашу гипотезу о существовании исторических периодов, в наибольшей степени соответствующих идеальным представлениям респондентов о политической власти. Можно предположить, что причина подобного распределения оценок может быть найдена при анализе коллективных воспоминаний о событиях каждого из этих периодов.

2) Изучение процессов коллективной памяти - воспроизведения, трансляции, сопротивления искажению

Для изучения процесса воспроизведения коллективных воспоминаний респондентам было предложено перечислить исторические события, которые с их точки зрения можно было бы назвать эпохальными, наиболее важными, значимыми. В результате контент-анализа высказываний были выделены наиболее часто упоминаемые события для каждой из групп (См. Рис.2)

Рис 2. Какие события в истории России Вы могли бы назвать наиболее значимыми?

Ответы работающих взрослых во многом схожи с ответами студентов, лишь с изменениями в порядке частоты упоминания событий. При этом перестройка вспоминается работающими взрослыми в два раза чаще, чем студентами и пенсионерами (р-0.007). Также работающие взрослые чаще других групп называли среди значимых исторических событий революцию 1917 г. (р=0.049). Ответы респондентов пенсионного возраста, в отличие от других возрастных групп, содержат упоминания событий сталинской эпохи (включая репрессии, восстановление после войны и эпоху правления Сталина в целом) - 7%, а также события советского периода (первые пятилетки, ударный труд, экономический подъем после войны) - 5%. При этом пенсионеры значимо реже работающих взрослых и студентов называли среди значимых событий отмену крепостного права (р~0.012)

В целях изучения механизмов трансляции при конструировании коллективных воспоминаний, был задан вопрос «Какие события должны помнить Ваши дети?». С помощью этого вопроса планировалось получить информацию о векторах целенаправленного конструирования представлений коллективной памяти. Действительно, одним из мощных механизмов трансляции представлений коллективной памяти в будущее является непосредственно реализуемое стремление создать желаемый образ прошлого у младшего поколения. Распределение ответов представлено на Рис.3.

60 50 40 30 20 10 0

и Группа Студенты ■ Группа Взрослые □ Группа Пенсионеры

Рис. 3. О чем должны помнить Ваши дети?

События Великой Отечественной войны с большим отрывом от всех остальных оказываются в центре внимания при создании образов коллективной памяти потомков - его упомянули 53% респондентов. Следующее событие связано скорее с качественной, а не с содержательной стороной воспоминаний -респонденты хотели бы, чтобы их дети помнили полную и правдивую версию исторических событий. В совокупности с анализом ответов по предыдущему вопросу, эти результаты подтверждают особую роль Великой Отечественной войны в коллективных воспоминаниях общественности. Интересно, что только работающие взрослые отметили правление Петра I, и только студенты - период царской России. Группа пенсионеров отметила категорию, связанную с величием и мощью страны (видимо, былыми), память о которых они хотели бы передать потомкам.

Стоит отметить, что ответы студентов были сосредоточены в основном вокруг двух ответов: «ВОВ» и «правдивая история страны». С одной стороны, этой группе сложнее спроектировать ситуацию общения со своими детьми и они, вероятно, впервые задумываются о том, какие знания хотели бы им передать, а с другой, - выделение только этих двух категорий показывает нам приоритеты общественного сознания.

В целях изучения процесса сохранения воспоминаний через сопротивление забвению, осознаваемому и насильственному, мы задали респондентам вопрос: «О чем нас пытаются заставить забыть?». Распределение ответов представлено на Рис.4. Стоит отметить, что на этот вопрос респондентам было сложнее всего сформулировать ответы, что проявилось в низкой частоте упоминания событий.

Заметим, что чаще всего респонденты указывают на попытки искажения достоверных Оценок советского прошлого, причем именно преимуществ этого строя - высоких зарплат, социальной стабильности, мощи страны (16% респондентов). Чаще всего так отвечали именно студенты (18%). Второе по важности для них - сокрытие информации об ошибках и провалах власти (12%), о принятии неверных Правительственных решений, причем без указания конкретики - у студентов в целом говорят об ощущение, что правительство склонно замалчивать свои промахи. Студенты чаще других групп упоминали в ответах демократию, а также войны в Чечне и Афганистане, теракты, «правду» вообще. Работающие взрослые и пенсионеры гораздо чаще студентов высказывали подозрение в попытках исказить настоящую историю и вытеснить из воспоминаний народа память о величии страны, ее достижениях, ее некогда весомом статусе на мировой арене. Стоит отметить, что практически только пенсионеры говорили о попытках заставить забыть о нормальном уровне социальной защищенности, величии русской нации, либо отвечали, что их вообще ни о чем не пытаются заставить забыть.

В совокупности с описанными выше результатами описаний политических деятелей, полученные данные подтверждают нашу гипотезу о различиях в содержании коллективных воспоминаний внутри исследуемых социальных групп: студентов, работающих взрослых, неработающих пенсионеров.

Анализируя ответы по всему блоку вопросов о содержании воспоминаний, отметим, что часть событий фигурирует в ответах на все три вопроса. Сопоставив частоты упоминания этих событий в ответах на разные вопросы, мы получили возможность обнаружить закономерности формирования коллективных воспоминаний. Результаты сопоставления представлены в Таблице 5.

Таблица 5.

Ключевые события в воспоминаниях респондентов

_(В процентах от общего количества ответов)__

Событие Процессы коллективной памяти

Воспроизведение («Значимые события прошлого») Трансляция («Должны помнить дети») Сопротивление забвению («Пытаются заставить забыть»)

ВОВ 55,1 53,3 2,98

Вся история 0 13,7 7,44

Революция 1917г. 37,5 6,3 1,79

Полет человека в космос, 8,0 6,0 0

СССР 5,0 5,4 16,37

Война в Афганистане, Чечне 0 2,4 2,38

Величие страны 0 2,4 4,46

Распад, развал СССР 22,0 2,1 0,89

Правление Петра 1 9,0 1,5 0,00

Отмена крепостного права 11,0 1,5 0,60

Крещение Руси 9,0 1,2 0,00

Репрессии Сталина 3,0 1,2 4,17

Перестройка 15,0 0,9 1,49

При сравнении частоты упоминаний «значимых событий прошлого» и частоты упоминания событий, о которых «должны помнить дети» выявились интересные различия. Так, частота упоминания «Революции 1917г.» снизилась в 6 раз, «Распад СССР» - в 11. «Отмена крепостного права», «Крещение Руси», «Перестройка», «Создание СССР», «Война 1812г.» вообще не вошли в первые полтора десятка важнейших событий отечественной истории, которые должны помнить следующие поколения. При этом «Полет человека в космос» с 9-го места переместился на 4-е.

При анализе данных в совокупности очевиден значительный отрыв от других событий по частоте упоминаний победы в Великой Отечественной войне. Мы можем отметить, что независимо от возраста, социальной группы все респонденты, прежде всего, отмечают именно это событие как центральное в истории страны. Память о нем они хотели бы транслировать новым поколениям в первую очередь. При этом большая часть респондентов считает, что это событие охраняется и управляющими обществом силами - только 10 % респондентов отметили попытки насильственного забвения событий ВОВ, большая часть которых - неработающие пенсионеры, сопротивление которых может быть связано с изменением трактовок ВОВ либо с недостаточным, по их мнению, вниманием к их личному подвигу.

Таким образом, при сравнении частоты упоминаний событий по трем вопросам выявились интересные закономерности процессов коллективной памяти. Есть события, которые считаются эпохальными, но не поддерживаются механизмами целенаправленного сохранения: «Революция 1917г.», «Распад СССР», «Правление Петра I», «Отмена крепостного права», «Крещение Руси»,

«Перестройка». Есть и события, не оцениваемые как эпохальные, но при этом существует сопротивление их забвению: жизнь" в СССР, сам факт существования Союза, чеченские кампании и война в Афганистане, «репрессии Сталина», «величие страны». Таким образом, находит подтверждение наша гипотеза об активности процессов коллективной памяти и различии в их содержательном наполнении.

Одно событие в равной степени признается значимым и важным для трансляции последующим поколения - «ВОВ». Очевидна особая роль Великой Отечественной войны в коллективных воспоминаниях - фактически оно является центральным элементов представлений о прошлом страны, в первую очередь, именно его репрезентируют представители всех социальных групп, через призму этого события вспоминают и оценивают политических деятелей того времени. Можно предположить, что вклад образа этого события в общую картину воспоминаний о советском прошлом стал причиной зафиксированной позитивной корреляции оценок, данных респондентами политической власти этого периода с идеальными оценками.

3) Факторы конструирования коллективных воспоминаний об историческом прошлом страны

Рассматривая патерналистские установки как ключевой параметр политической культуры в нашем обществе, мы выделили следующие особенности коллективных воспоминаний и представлений о политической власти в группах респондентов с высоким и низким уровнем ориентации на патернализм (Таблица 6).

Таблица б

Особенности коллективных воспоминаний и представлений о политической власти в группах высокого и низкого уровня патернализма_

Группа Характерные для группы представления

Патерналисты Нонпатерналисты

Представленность в социальных группах Среди пенсионеров - 27% Среди работающих взрослых -15% Среди студентов - 11% Среди работающих взрослых - 24% Среди студентов - 18% Среди пенсионеров - 3%

Транслируемые воспоминания ВОВ, семейные события и традиции Личные достижения, гражданская война

Сопротивление забвению Величие страны Величие народа, ошибки власти, нравственность

Ключевые политические деятели Сталин, Ленин, Путин, Медведев и Горбачев Петр I, князь Владимир, Александр II и Екатерина II

Оценка политических деятелей Более негативные оценки Б.Н. Ельцину. Более позитивные оценки М.С. Горбачеву

Декл арируемая заинтересованность в политической ж-изии общества Больше интересующихся политикой (72%) Больше индифферентных к политике (59%)

Способы влияния на политическую власть «Никак» - отказ от попыток влияния (49%) Митингами, активной личной позицией, через СМИ, через закон

Социальные представления о политической власти Президент Сила, демократия, закон

Описанные результаты распределения респондентов по уровню патернализма совпадают с данными, полученными авторами методики. Действительно, люди старшего поколения, чьи политические ориентации сформировались еще в советский период, привыкли к образу авторитарного лидера, воплощавшего в себе черты «отца»: строгого, справедливого, ответственного и заботливого. Эти же черты они отмечают, описывая значимых для себя политических деятелей, - авторитарность, умение навести порядок, заботу о народе. Несомненно, именно эта социальная группа в большей степени нуждается в поддержке со стороны государства и справедливо ожидает ее после завершения трудовой деятельности. То же мы видим в анализе ассоциаций: только пенсионеры ассоциируют с властью позитивно окрашенные понятия, например «справедливость», которую они привыкли ожидать от власти. Гораздо чаще именно пенсионерами упоминались понятия, связанные с заботой о народе, социальной неустроенностью.

Весьма характерна структура коллективных воспоминаний у патерналистов и нонпатерналистов: если у первых представления гомогенны и сконцентрированы преимущественно вокруг двух событий общепризнанного масштаба - ВОВ и Революции 1917г., то вторая группа демонстрирует куда большее разнообразие мнений. Примечательно и содержание этих воспоминаний - нонпатерналисты отмечают события, связанные с реформированием, демократизацией общества, не умалчивают о «темных» периодах прошлого страны. Различны и процессы трансляции и закрепления воспоминаний - патерналисты упоминают сильных авторитарных лидеров, а нонпатерналисты - реформаторов, просветителей, изменивших уклад жизни и культуру страны. Обсуждая значимые события прошлого, патерналисты стремятся увековечить величие страны и делают акцент на семейные традиции, обнаруживая в этом приверженность ценностям коллективизма и стремление закрепить образ сильной, покровительствующей державы в головах потомков, сформировать доверие к ней и, соответственно, способствовать, таким образом, развитию патерналистских ожиданий уже в следующем поколении ее граждан. В то же время нонпатерналисты видят необходимым передать информацию об ошибках истории и спорных исторических событиях, дабы предостеречь новое поколение от их совершения в будущем. Эта категория хотела бы, чтобы их потомки помнили не о величии страны, а о величии самого народа, воспитать в них активную личную позицию - нонпатерналисты ожидают, что их потомки совершат деяния, достойные запоминания и передачи следующим поколениям. Таким образом, находит подтверждение наша гипотеза о том, что выраженность патерналистских установок накладывает отпечаток на субъективную оценку фактов и деятелей исторического прошлого.

Показательно присутствие в структуре представлений нонпатерналистов понятий «демократия» и «закон», в соответствии с которыми респонденты предпочитают воздействовать на власть через митинги, выборы, СМИ,

утверждая важность личной активности каждого члена общества. Патерналисты, в свою очередь, представляют власть через понятия «ложь», «взятки» и «президент», в соответствии с чем, признаются в невозможности влияния обывателя на власть имущих, видимо, перекладывая эту обязанность единственно на плечи руководителя государства.

Рассматривая представления о прошлом страны и его центральных политических фигурах, нельзя не брать во внимание актуальный контекст политического сознания респондентов и особенности их общих установок на взаимодействие с политической властью. Полученные в результате исследования различия по этим параметрам между группами респондентов представлены в виде резюме в Таблице 7.

Таблица 7

Различия в представлениях о политической власти_

Группа Характерные для группы представления (менее свойственные для других групп)

Студенты Работающие взрослые Пенсионеры

Наиболее значимые параметры идеальной власти В виде тенденции -обеспечение свободы личности Власть, которая заботится не об интересах самой себя, т.е. власть имущих, и оперирующая законами, а не силой Власть, заботящаяся о народе

Политические ориентации Большая часть респондентов затруднилась с ответом (27%), 10% не интересуются политикой. Из политических партий наибольшей популярностью пользуется Единая Россия (22%) 63% не интересуются политикой Из политических партий наибольшей популярностью пользуются Единая Россия и ЛДПР 31 % не интересуется политикой Наиболее популярные партии -Единая Россия, КПРФ

Декларируемая заинтересованность в политической жизни общества Больше интересующихся (90%) Больше индифферентных (63%) Больше интересующихся (69%)

Способы влияния на политическую власть Никак - 34% Митинги, выборы, объединившись всем вместе Никак - 33% Митинги, выборы, личная активность Никак-33% Выборы, митинги, личная активность

Социальные представления о политической власти Структурные понятия, «ярлыки», конкретные персонажи Деньги, вседозволенность Обман, ложь, забота о народе, патриотизм

Патернапистские установки Больше нонпатерналистов (18%), чем патерналистов (11%) Больше нонпатерналистов (24%), чем патерналистов (15%), меньше респондентов со средними показателями Больше патерналистов - 27%, (р=0.000), чем нонпатерналистов (3%)

Стоит отметить, что подтвердилась наша гипотеза о преимущественно негативном эмоциональном фоне представлений о политической власти, сопутствующем конструированию коллективных воспоминаний о политических событиях и деятелях. Действительно, прежде всего у представителей всех групп власть ассоциируется с коррупцией. Вполне закономерны в свете этого оценки, данные респондентам политической власти различных исторических периодов - власть в царской России, СССР и в период перестройки значимо отличается от представлений об идеальной власти.

Обобщая полученные данные, отметим следующие особенности коллективных воспоминаний и представлений об историческом прошлом в изученных социальных группах.

Группа работающих взрослых имеет во многом негативное отношение к историческому прошлому и настоящему. В их представлениях о политической власти много отрицательных эмоций, сформировавшегося недоверия и осуждения как к отдельным персонажам, так и к политической власти в целом. Группа работающих взрослых в своих самооценках отказывается от активного участия в политической жизни, считая это безнадежным начинанием. Можно предположить, что причиной тому стало глубокое разочарование от событий перестройки. Представители этой группы в преддверии перестройки, когда большая часть из них была в начале своей профессиональной карьеры и строила планы на жизнь, горячо желали увидеть новую страну, предвкушали долгожданные перемены, многие активно участвовали в общественной жизни. Вероятно, именно эта категория в наибольшей степени испытала на себе феномен культурной травмы после кардинальных разрушительных трансформаций общества.

При этом в ответах работающих взрослых больше, чем в других группах ощущается запрос на дальнейшее реформирование страны. Среди представителей этой группы самый большой процент респондентов с низкими показателями установок на патернализм, в соответствии с чем отличны и представления их коллективной памяти. Эти респонденты чаще отмечают переломные периоды в истории, им сильнее импонирует персонаж Петра I, успешность его реформаторских начинаний. Эта группа ищет образ «настоящего» реформатора, блокируя свою активность в качестве самозащиты от новых травм, ждет социальных преобразований.

В своих установках большая часть студентов не имеют сформированной личной позиции относительно политических предпочтений. Их представления о политической власти только формируются, они скудны, полны номинальных категорий. Стоит отметить, что в описаниях различных деятелей и исторических периодов присутствует большая часть позитивных эмоций, чем у взрослых и пенсионеров. Соответственно своей несформированной политической позиции, студенты порой обнаруживают амбивалентность мнений: И.В. Сталин в их глазах одновременно и кровавый тиран, и грамотный руководитель, Петр I - новатор, но с достаточно жесткими методами. Представления студентов еще не сформированы, но предварительно они имеют позитивную установку, не омраченную разочарованиями жизненного опыта,

наблюдаемыми у работающих взрослых. В своих коллективных воспоминаниях студенты чаще других говорят о политических деятелях через описание внешности, особенностей поведения и личностных качеств, что релевантно актуальному запросу самоидентификации и построения собственной стратегии поведения в обществе. Особенно чувствительны эти респонденты к проблематике свободы, перемен и новизны: и в представлении об идеальной власти, и в описаниях политиков, и в наиболее часто вспоминаемых событиях. Вслед за старшей группой - группой своих родителей, они усваивают тягу к переменам и начинают искать ее удовлетворение в политических деятелях прошлого и настоящего. При этом еще не определен вектор их дальнейших предпочтений: путь реформирования и демократии или имперские амбиции и тоталитаризм.

Группа неработающих пенсионеров демонстрирует наиболее позитивные представления о политической власти, ассоциируя ее с заботой о народе, патриотизмом, порядком - то есть с теми особенностями, которые отвечают их сегодняшним актуальным потребностям, а также отчасти заложены системой образования и идеологически в советские времена. Из описаний исторических деятелей видно, что для этих респондентов особенно востребован сильный, решительный политический лидер, способный навести порядок. Для них важно сохранение границ государства, а также сохранение социальных гарантий.

В заключении диссертации представлены основные результаты, сформулированные в виде следующих выводов:

1) В процессе конструирования коллективных воспоминаний увековечиваются великие достижения страны (Великая Отечественная война, полет человека в космос), а также события, коренным образом изменившие облик страны и жизненный уклад общества (распад СССР, перестройка, Революция 1917г.). При этом замалчиваются события, исторически значимые, но не укладывающиеся в позитивный образ страны.

2) Процесс трансляции представлений коллективной памяти сосредоточен на событиях, формирующих позитивный образ группы. В этом наблюдается явное противоречие декларируемой тенденции респондентов передать следующим поколениям «правдивую и полную историю страны».

3) При воспроизведении коллективных воспоминаний оказывается сопротивление забвению событий, имеющих отношение к безопасности и качеству жизни общества - жизненный уклад СССР, репрессии Сталинской эпохи, ошибки власти.

4) Центральное место в представлениях коллективной памяти представителей всех социальных групп занимает Великая Отечественная Война. Это событие играет роль стержневого в контексте сохранения позитивной групповой идентичности. Его запечатление в коллективной памяти является основной задачей при создании желаемого образа прошлого.

5) Наиболее значимыми политическими деятелями в истории страны для всех категорий респондентов являются Петр I, И.В. Сталин, В.И. Ленин. При этом студенты чаще других групп вспоминают Б.Н. Ельцина, отмечая его

вклад в создание «новой страны». В воспоминаниях работающих взрослых чаще, чем в других группах, присутствует М.С. Горбачев, как человек, не оправдавший ожидания. Для воспоминаний пенсионеров специфичной чертой является более частое упоминание и более позитивные оценки фигуры В.И, Сталина, как человека, наведшего порядок в стране и выигравшего войну.

6) Респонденты из разных социальных групп используют специфические категории для описания политических деятелей. Студенты не склонны использовать негативные оценки и чаще других групп используют в описаниях категории способностей, профессиональных и личных качеств, внешности. Работающие взрослые чаще, других используют номинальные категории описаний, негативные характеристики и ярлыки. Пенсионеры чаще других групп склонны использовать резюмирующие, оценочные категории.

7) При сравнении политической власти различных исторических периодов в истории страны с идеальной, по мнению респондентов, политической властью, наибольшее количество положительных корреляций с идеалом относится к периоду советской власти. При этом именно на период советской власти приходится наибольшая часть воспоминаний, отмечаемая респондентами как значимые в истории страны.

8) Большая часть работающих взрослых считает себя не интересующимися политикой. Наиболее заинтересованными в политической жизни считают себя студенты и неработающие пенсионеры. При этом значительная часть студентов не имеют сформированных политических предпочтений.

9) Социальные представления о политической власти содержат преимущественно негативный эмоциональный компонент, связанный с упоминаниями коррупции, богатства, вседозволенности и силы, большое количество номинальных понятий. Только студенты имеют в структуре представлений понятие «демократия». Позитивно окрашенные понятия содержатся только в структуре представлений пенсионеров, что согласуется с большей выраженностью патернализма в установках этой группы.

10) Высокий уровень установки на патернализм свойственен респондентам из группы неработающих пенсионеров, низкий уровень патернализма - студентам и работающим взрослым. Содержание коллективных воспоминаний респондентов с высокой установкой на патернализм характеризуется гомогенностью и сосредоточенностью на понятиях, связанных с победами и подтверждающими представления о величии страны. Коллективные воспоминания респондентов с низким уровнем патернализма содержат большее разнообразие элементов, включая память о переломных и негативных событиях.

Публикации по теме диссертации:

Публикации в рецензируемых журналах, утвержденных ВАК при Министерстве образования и науки РФ для публикации основных результатов диссертационных исследований:

1. Кузнецова A.B. Представления коллективной памяти об эпохе Петра I и его личности у представителей различных социальных групп [электронный ресурс]/ Т.П. Емельянова, A.B. Кузнецова // Психологические исследования - 2013. - Т. 6. - №28. - Режим доступа: http://psystudy.ru/index.php/num/2013v6n28/809-emelyanOva28.html

2. Кузнецова A.B. Значимые фигуры российской истории в коллективной памяти разных групп общества [Текст)/ Т.П. Емельянова, A.B. Кузнецова Н Знание. Понимание. Умение. - 2013. - № 2. - С. 123-129.

3. Кузнецова A.B. Коллективные воспоминания о политической власти различных исторических периодов у представителей различных социальных групп [Текст] / A.B. Кузнецова // Социальная психология и общество-2013.-№ 3-С. 102-115.

Научные публикации в других изданиях:

4. Кузнецова A.B. Коллективная память и смена поколений [Текст]/ A.B. Кузнецова // Актуальные проблемы социальной психологии развития. -Вып.1 - М.: МГППУ, 2010. - С. 81-86

5. Кузнецова A.B. Коллективная и историческая память [Текст]/ A.B. Кузнецова // «Зона ближайшего развития» в теоретической и практической психологии: Материалы XI Международных чтений памяти JI.C. Выготского -М.: РГГУ, 2010.-С. 123-125.

6. Кузнецова A.B. Феномен коллективной памяти в воспоминаниях о значимых исторических деятелей [Текст] / A.B. Кузнецова // Молодежь и наука: реальность и будущее: Материалы IV Международной научно-практической конференции - Невинномысск: НИЭУП, 2011. - С. 300-302.

7. Кузнецова A.B. Коллективная память и политическое лидерство: суждения и представления о политической власти в различных социальных группах современно России [Текст] / A.B. Кузнецова // Социально-экономические и психологические проблемы управления: Сборник научных статей по материалам Всероссийской научно-практической конференции - М.: МГППУ, 2011.-С. 117-124.

8. Кузнецова A.B. Место коллективной памяти в Суждениях о значимых фигурах и событиях прошлого [Текст] / A.B. Кузнецова //Сборник докладов VI Межвузовской конференции молодых ученых по результатам исследований в области педагогики, психологии, социокультурной антропологии - М.: Общероссийское общественное Движение творческих педагогов «Исследователь», 2011. - С. 67-71.

9. Кузнецова A.B. Коллективная память об исторических событиях поколения современных россиян [Текст]/ A.B. Кузнецова // Сборник научных статей по результатам круглого стола с международным участием, проходившего в Финансовом университете при Правительстве Российской Федерации 1 ноября 2011г. - Тула: ТулГу, 2011. - С. 117-123.

10. Кузнецова A.B. Коллективная память об исторических событиях в различных возрастных когортах [Текст]/ A.B. Кузнецова // Материалы II Всероссийской научно-практической конференции с международным участием «Молодежный научный поиск: личность в изменяющихся условиях». -Красноярск: КГПУ, 2011. - С. 47-49.

11. Кузнецова A.B. Суждения о политической власти и коллективные воспоминания представителей различных поколений о значимых событиях исторического прошлого России [Текст] / A.B. Кузнецова // Актуальные проблемы социальной психологии: вопросы теории и практики: сборник научных трудов - М: МГППУ, 2012. - С. 150-159.

Культуры воспоминаний» в исторической и сравнительной перспективах.

Ян Ассман. Помнящая культура

В случае «помнящей культуры» в отличие от «искусства запоминания» речь идет о выполнении социального обязательства, а не совершенствовании индивидуальной способности. В случае когда вопрос «Чего нам нельзя забыть?» стоит в центре внимания, он определяет идентичность и самопонимание группы («общность памяти» по П.Нора).Помнящая культура имеет дело с «памятью, создающей общность». Невозможно представить никакого социального объединения, в котором не просматривались бы ее формы.

Помнящая культура основывается на формах обращенности к прошлому (тезис –> прошлое возникает в силу того, что к нему обращаются). Для того, чтобы к прошлому можно было обращаться необходимы следующие условия:

1) Нельзя, чтобы оно исчезло полностью – должны иметься свидетельства

2) Свидетельства должны обладать характерным отличием от «сегодня» (в качестве примера - языковые изменения)

1. Социальное конструирование прошлого: Морис Хальбвакс

В 20е гг французский социолог Морис Хальбвакс разработал понятие «коллективная память» - основанное на установление нерасторжимой связи и взаимообусловленности групповой памяти и группы. Индивидуальные воспоминания суть социальный феномен, а тот факт, что только отдельные личности могут иметь память (благодаря наличию у них особой нервной системы) не меняет зависимости индивидуальных памятей от социальных «рамок».

На его научные работы оказали влияние следующие ученые: а) Бергсон (в философии которого тема индивидуальной памяти занимает центральное место); б) Дюркгейм (чье понятие коллективного сознания дало опору стремлению преодолеть бергсоновский субъективизм; память как социальный феномен).

Индивидуальная vs. коллективная память

Центральный тезис в работах Х. – социальная обусловленность памяти, полностью отвлекается от физической основы памяти (физиологии нервной системы и мозга). Память возникает в процессе социализации – через коммуникацию и взаимодействие в рамках социальных групп.

На основе теории «рамочного анализа» Э.Гофмана (исследующего социально заданную структуру или «организацию» повседневного опыта), Хальбвакс вводит понятие «социальных рамок». Проведя «рамочный анализ» воспоминания (аналогично гофмановскому анализу опыта) объявил коллектив субъектом памяти и воспоминания. Субъектом памяти и воспоминания всегда остается один человек, но он зависим от «рамок», организующих его память. Преимущество теории – способна объяснить не только память, но и забвение. ВЫВОД: индивидуальная память создается в каждой отдельной личности благодаря ее участию в процессах коммуникации. Память живет благодаря этому процессу. Забвение следует, если коммуникация прекращается или изменяются референциальные рамки коммуникативной реальности. Мы помним только то, что можем сообщить и для чего можем найти место в рамках коллективной памяти. Индивидуальная память – уникальная комбинация коллективных воспоминаний, вместилище связанных с группами коллективных памятей.

Ты - не раб!
Закрытый образовательный курс для детей элиты: "Истинное обустройство мира".
http://noslave.org

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Коллективная память - представление о прошлом, разделяемое и конструируемое членами социальной группы . Имеет близкое по смыслу значение с понятиями: социальная память, историческая память , культурная память . Термин был введён социологом , философом , социальным психологом , представителем французской социологической школы Морисом Хальбваксом - основоположником научных исследований коллективной памяти. Несмотря на продолжительное изучение феномена, до сих пор нет единого представления о его объекте и предмете, так же как отсутствует единая теория коллективной памяти.

Объекты коллективной памяти

Свойства, признаки коллективной памяти

Основной функцией коллективной памяти является поддержание групповой идентичности , решение проблемы кризиса идентичности . Такой феномен как представление сообществом самого себя не может обойтись без знаний и представлений о прошлом группы или коллектива. Концепции, касающиеся коллективной памяти, рождаются в те периоды, когда общество испытывает кризис идентичности. Этим объясняется всплеск интереса к проблеме коллективной памяти в последнее десятилетие 20 века.

Исследования

Коллективная память является междисциплинарной областью исследований (социологии, истории, социальной психологии , философии и других наук). К основным современным исследованиям коллективной памяти в российской науке можно отнести многочисленные работы Т. П. Емельяновой, в частности, исследования представлений об исторических личностях , исследование воспоминаний разных поколений о Великой Отечественной войне , исследование представлений об эпохе Петра I . К важнейшим современным зарубежным исследованиям стоит отнести работы Я. Ассмана, разделившим коллективную память на коммуникативную и культурную , исследования Дж. Оллика, рассматривающего память с позиции процессо-реляционной методологии и др.

Напишите отзыв о статье "Коллективная память"

Примечания

Литература

• Емельянова Т. П., Кузнецова А. В. . // Психологические исследования - 2013 - 6(28)
• Емельянова Т. П. [Электронный ресурс] // Информационно-гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». 2012. № 4
• Емельянова, Т. П. (2002). Социальное представление как инструмент коллективной памяти (на примере воспоминаний о Великой Отечественной войне) // Психологический журнал. Т. 23. № 4. С. 49-59.
• Ассман, Я. Культурная память. Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности [Текст] / Я. Ассман. - М.: Языки славянской культуры, 2004. - 358 с
• Olick J.K. (2007). Figurations of memory: a process- relational methodology illustrated on the German case, New York: Routledge.-P. SQ-LLS
• Е. В. Романовская, М. Хальбвакс Культурные контексты памяти - Известия Саратовского государственного университета, 2010, Выпуск 3.
• Бабинцев, В. А." Перспективы исследований коллективной памяти для формирования российской идентичности [Электронный ресурс] / В. А. Бабинцев, А. А. Поддубная - Режим доступа: http://sibac.info/files/2011_10_17_Social science/1.3_Poddubnaya.doc
• Руссо, А. (1995) Чёрные страницы национального прошлого. Послевоенная история и историческая память // Психоанализ и науки о человеке / Под ред. Н. С. Автономовой, В. С. Степина. М. : Прогресс-Культура. С. 217-232
• Paez, D., Basabe, N., Gonzalez, J. (1997). Social Processes and Collective Memory: A Crosscultural Approach to Remembering Political Events // Collective Memory of Political Events: Social Psychological Perspectives. Mahwah, NJ Lawrence Erlbaum Associates. P. 147-174.
• Морис Хальбвакс Коллективная и историческая память, Неприкосновенный запас 2005, 2-3(40-41),

Отрывок, характеризующий Коллективная память

– Ты просто посмотрела на то, что со мною было. Но ты ещё не умеешь защититься, вот и почувствовала всё. Любопытна ты очень, в этом сила, но и беда твоя, милая... Как зовут-то тебя?
– Светлана... – понемногу очухиваясь, сипло произнесла я. – А вот она – Стелла. Почему вы меня дариней называете? Меня уже второй раз так называют, и я очень хотела бы знать, что это означает. Если можно, конечно же.
– А разве ты не знаешь?!. – удивлённо спросила девушка-ведьма. – Я отрицательно мотнула головой. – Дариня – это «дарящая свет и оберегающая мир». А временами, даже спасающая его...
– Ну, мне бы пока хоть себя-то спасти!.. – искренне рассмеялась я. – Да и что же я могу дарить, если сама ещё не знаю совсем ничего. И делаю-то пока одни лишь ошибки... Ничего я ещё не умею!.. – и, подумав, огорчённо добавила. – И ведь не учит никто! Разве что, бабушка иногда, и ещё вот Стелла... А я бы так хотела учиться!..
– Учитель приходит тогда, когда ученик ГОТОВ учиться, милая – улыбнувшись, тихо сказал старец. – А ты ещё не разобралась даже в себе самой. Даже в том, что у тебя давно уже открыто.
Чтобы не показывать, как сильно расстроили меня его слова, я постаралась тут же поменять тему, и задала девушке-ведьме, настырно крутившийся в мозгу, щекотливый вопрос.
– Простите меня за нескромность, Анна, но как же вы смогли забыть такую страшную боль? И возможно ли вообще забыть такое?..
– А я и не забыла, милая. Я просто поняла и приняла её... Иначе невозможно было бы далее существовать – грустно покачав головой, ответила девушка.
– Как же можно понять такое?! Да и что понимать в боли?.. – не сдавалась я. – Это что – должно было научить вас чему-то особенному?.. Простите, но я никогда не верила в такое «учение»! По-моему так лишь беспомощные «учителя» могут использовать боль!
Я кипела от возмущения, не в состоянии остановить свои разбегавшиеся мысли!.. И как ни старалась, никак не могла успокоиться.
Искренне жалея девушку-ведьму, я в то же время дико хотела всё про неё знать, что означало – задавать ей множество вопросов о том, что могло причинить ей боль. Это напоминало крокодила, который, пожирая свою несчастную жертву, лил по ней горючие слёзы... Но как бы мне не было совестно – я ничего не могла с собою поделать... Это был первый раз в моей короткой жизни, когда я почти что не обращала внимания на то, что своими вопросами могу сделать человеку больно... Мне было очень за это стыдно, но я также понимала, что поговорить с ней обо всём этом почему-то очень для меня важно, и продолжала спрашивать, «закрыв на всё глаза»... Но, к моему великому счастью и удивлению, девушка-ведьма, совершенно не обижаясь, и далее спокойно продолжала отвечать на мои наивные детские вопросы, не высказывая при этом ни малейшего неудовольствия.
– Я поняла причину случившегося. И ещё то, что это также видимо было моим испытанием... Пройдя которое, мне и открылся этот удивительный мир, в котором мы сейчас с дедушкой вместе живём. Да и многое ещё другое...
– Неужели нужно было терпеть такое, только лишь чтобы попасть сюда?!. – ужаснулась Стелла.
– Думаю – да. Хотя я не могу сказать наверняка. У каждого своя дорога... – печально произнесла Анна. – Но главное то, что я всё же это прошла, сумев не сломаться. Моя душа осталась чистой и доброй, не обозлившись на мир, и на казнивших меня людей. Я поняла, почему они уничтожали нас... тех, которые были «другими». Которых они называли Ведунами и Ведьмами. А иногда ещё и «бесовыми детьми»... Они просто боялись нас... Боялись того, что мы сильнее их, и также того, что мы были им непонятны. Они ненавидели нас за то, что мы умели. За наш Дар. И ещё – слишком сильно завидовали нам... И ведь очень мало кто знал, что многие наши убийцы, сами же, тайком пытались учиться всему тому, что умели мы, только вот не получалось у них ничего. Души, видимо, слишком чёрными были...
– Как это – учились?! Но разве же они сами не проклинали вас?.. Разве не потому сжигали, что считали созданиями Дьявола? – полностью опешив, спросила я.
– Так оно и было – кивнула Анна. – Только сперва наши палачи зверски пытали нас, стараясь узнать запретное, только нам одним ведомое... А потом уже сжигали, вырвав при этом многим языки, чтобы они нечаянно не разгласили творённое с ними. Да вы у мамы спросите, она многое прошла, больше всех остальных, наверное... Потому и ушла далеко после смерти, по своему выбору, чего ни один из нас не смог.
– А где же теперь твоя мама? – спросила Стелла.
– О, она где-то в «чужих» мирах обитает, я никогда не смогу пойти туда! – со странной гордостью в голосе, прошептала Анна. – Но мы иногда зовём её, и, она приходит к нам. Она любит и помнит нас... – и вдруг, солнечно улыбнувшись, добавила: – И такие чудеса рассказывает!!! Как хотелось бы увидеть всё это!..
– А разве она не может тебе помочь, чтобы пойти туда? – удивилась Стелла.
– Думаю – нет... – опечалилась Анна. – Она была намного сильнее всех нас на Земле, да и её «испытание» намного страшнее моего было, потому, наверное, и заслужила большее. Ну и талантливее она намного была, конечно же...
– Но для чего же было нужно такое страшное испытание? – осторожно спросила я. – Почему ваша Судьба была такой Злой? Вы ведь не были плохими, вы помогали другим, кто не имел такого Дара. Зачем же было творить с вами такое?!
– Для того, чтобы наша душа окрепла, я думаю... Чтобы выдержать много могли и не ломались. Хотя сломавшихся тоже много было... Они проклинали свой Дар. И перед тем, как умирали – отрекались от него...
– Как же такое можно?! Разве можно от себя отречься?! – тут же возмущённо подпрыгнула Стелла.
– Ещё как можно, милая... Ох, ещё как можно! – тихо произнёс, до этого лишь наблюдавший за нами, но не вмешивавшийся в разговор, удивительный старец.
– Вот и дедушка вам подтвердил, – улыбнулась девушка. – Не все мы готовы к такому испытанию... Да не все и могут переносить такую боль. Но дело даже не столько в боли, сколько в силе нашего человеческого духа... Ведь после боли оставался ещё страх от пережитого, который, даже после смерти, цепко сидел в нашей памяти и как червь, грыз оставшиеся крохи нашего мужества. Именно этот страх, в большинстве своём, и ломал, прошедших весь этот ужас, людей. Стоило после, уже в этом (посмертном) мире, их только лишь чуточку припугнуть, как они тут же сдавались, становясь послушными «куклами» в чужих руках. А уж руки эти, естественно, были далеко не «белыми»... Вот и появлялись после на Земле «чёрные» маги, «чёрные» колдуны и разные им подобные, когда их сущности снова возвращались туда. Маги «на верёвочках», как мы называли их... Так что, не даром наверное мы такое испытание проходили. Дедушка вот тоже всё это прошёл... Но он очень сильный. Намного сильнее меня. Он сумел «уйти», не дожидаясь конца. Как и мама сумела. Только вот я не смогла...

видцев в Евангелиях отвечает высочайшим стандартам античной историографической практики. Эти стандарты предполагали, что лучшая история - история новейшая, написанная, пока еще живы очевидцы. Следовательно, Евангелия были написаны в период от смерти Петра до смерти Любимого Ученика, пока очевидцы постепенно уходили из жизни.

Память индивидуальная и коллективная

Критики форм полагали, что евангельские предания помнила «община». Инте ресно отметить, что писали они в то же время, когда французский социолог Мори Хальбвакс ввел в социологию понятие «коллективной памяти» ² . Но, хотя эта концепция имеет самое прямое отношение к модели устной истории, которую использовали критики форм - они, по–видимому, н только не испытали ее влияния, но и не уделили ей серьезного внимания ²¹.

² M. Halbwachs, Les cadres sociaux de la memoire

(Paris: Alcan, 1925).

²¹ См. W. H.Kelber, "The Case of the Gospel Memory"s Desire and the Limits of Historical Criticism,"

Oral Tradition 17 (2002) 65: в трудах Бультмана «нет какой–либо заметной рефлексии над проблемой памяти. В его научной работе это понятие остается без определения. Этот пробел, по–види- мому, связан с его неадекватным пониманием как

Труды Хальбвакса, в которых подчеркивалась социальная сторона индивидуальной памяти, приводящая к возникновению памяти коллективной, оказали значительное влияние на антропологию, социологию, историю культуры и устную историю ²². В результате в этих дисциплинах коллективная память начала заслонять индивидуальную, в то время как психологические исследования памяти, которых мы коснемся в следующей главе, начали чрезмерно сосредоточиваться на индивидуальной памяти, без учета ее социальных аспектов. В последнее время с обеих сторон появляются по пытки выправить этот крен и вернуть равновесие ²³. Так, антрополог Джеймс Фентресс

устного творчества, так и евангельских текстов… Его интересуют лишь оригинальная форма речения или рассказа и их место в жизни общины

Риторическими, перформативными, мнемоническими аспектами речи он не интересуется».

²² Примеры использования концепции коллективной памяти в этих дисциплинах см. в: P Connerton, How Societies Remember (Cambridge: Cambridge University Press, 1989); P.Burke, "History as Social Memory," in idem, Vaneties of Cultural History

(Cambridge: Polity, 1997) 43–59; E. Tonkin, Nanating Our Past: The Social Construction of Oral History

(Cambridge: Cambridge University Press, 1992); и D.Mendels, Memory in Jewish, Pagan and Christian Societies of the GraecoRoman World .

²³ Примеры психологических исследований - J.

и историк Средневековья Крис Уикхем совместно написали книгу о коллективной памяти, в предисловии к которой формулируют свою задачу так:

…Важная проблема, встающая перед каждым, кто хочет следовать за Хальбваксом в этой области: как разработать такую концепцию памяти, которая, полностью отдавая должное коллективной стороне сознательной жизни человека, не превращала бы индивидуума в какой–то автомат, пассивно повинующийся воле коллектива? ²

Bruner and С. Fleisher Feldman, "Group Narrative as a Context of Autobiography," and W. Hirst and D.Manier, "Remembering as Communication: A Family Recounts Its Past," both in D. C. Rubin, ed., Remembering Our Past: Studies in Autobiographical Memory (Cambridge: Cambridge University Press, 1996).

² J.Fentress and C.Wickham, Social Memor (Oxford: Blackwell, 1992) ix. Хальбвакса, как и его учителя Дюркгейма, часто критикуют за акцент на общности, взаимодействии, согласии в обществе - и игнорирование реальности и важного значения разногласий, а следовательно, и существования различных и конфликтующих между собой коллективных памятей: см., например, Burke, "History as Social Memory," 55–56; В. A. Misztal

Theories of Social Remembering (Philadelphia: Open University, 2003), глава 3; Green, "Individua Remembering," 40–43. Это важное замечание для исследования раннего христианства - движения, чья социальная память отличалась от социальной

Барбара Мисталь, также критикуя тенденцию к социальному детерминизму в работе Хальбвакса, тоже ищет некую золотую середину между социальным детерминизмом и чрезмерным индивидуализмом, игнорирующим социальное измерение. Она предлагает «интерсубъектный» подход, в котором запоминание, хотя и складывается сообразно культурным формам и ограничивается социальным контекстом, является индивидуальным психическим актом. Запоминают отдельные люди - однако они же постоянно контактируют с миром, пронизанным коллективными традициями и коллективными ожиданиями ² . Память «интерсубъектна»: «запоминает индивидуум; однако запоминание - не просто индивидуальный акт» ² .

Для наших целей важно провести некоторые разграничения, которые в подобных дискуссиях обычно не делают. Одно и них - различие между личной или «живой» памятью, когда в процессе воспоминания человек вновь «переживает» запомнившиеся ему события, и, с другой стороны, запоминанием информации. Вполне возможно запомнить и впоследствии воспроизводить в памяти информацию, в том числе о соб

памяти тех сообществ, из которых оно возникло.² Misztal, Theories, особенно глава 4.

² Там же, 6.

ственном прошлом, без переживания этой памяти как личной. Например, можн узнать (из собственного дневника или со слов других людей), что сорок лет назад ты побывал на свадьбе такого–то знакомого - однако ничего об этом не помнить. Это информационная память, отличная от непосредственного воспоминания. Воспоминание возможно лишь для человека, участвовавшего во вспоминаемом событии (хотя бывают и случаи ложных воспоминаний, когда люди «помнят» переживание и восприятие событий, при которых они на самом деле не присутствовали). Когда такое воспоминание передается другим - оно перестает быть личным воспоминанием и превращается в информацию о том, что произошло с человеком, пережившим такое–то событие и его запомнившим.

Большая часть того, что именуется «коллективной», «социальной» или «культурной» памятью - не что иное, как общая информация о прошлом. Именно это имеется в виду, когда говорят, например, что ка кая–то большая социальная группа «помнит» некое значительное событие прошлого: хотя, если это событие произошло более или менее недавно, конкретные члены сообщества могут иметь о нем личные воспоминания и даже обогащать коллективную

память своими личными свидетельствами. Таким образом, индивидуальная память, разделенная с другими, является первичным источником памяти коллективной и более того, может подпитывать собой последнюю на любой из более поздних ста дий - пока индивиды, о которых идет речь, живы и активно вспоминают свое прошлое. Вследствие такой связи между индивидуальной и коллективной памятью большинство специалистов, изучающих коллективную память, если вообще передают личные воспоминания, то присоединяют их к коллективной памяти ² . Так, например, Ми сталь, подчеркивая, что вспоминает именно индивид, не имеет в виду ни его собственные воспоминания, ни даже то, что индивид каким–либо образом заинтересован в различении собственных воспоминаний и общего знания о прошлом, почерпнутого из любых других источников. Как правило, она говорит о таком знании прошлого, которое не предполагает личных воспоминаний. В сущности, «память» для нее равнозначна традиции ² . Припомнив проведенное Яном

² К сожалению, несмотря на очевидное феноменологическое различие между личным воспоминанием и запоминанием информации, до сих пор не выработано четкое и недвусмысленное разграничение между ними на терминологическом уровне.

² См. представление о «традиции как инфор-

Венсайной различие между устной историей и устной традицией (см. главу 2), мы можем сказать, что в фокусе устной истории находятся личные воспоминания, в то время как устная традиция работает с коллективной памятью группы, прошедшей через поколения. Личное воспоминание имеет временной лимит - оно существует, лишь пока живет его носитель, - но у коллективной памяти такого лимита нет.

Чтобы двигаться дальше, выделим три категории: (1) социальный аспект личных воспоминаний; (2) общие воспоминания группы; и (3) коллективная память. Первая категория достаточно важна - она позволяет избежать чрезмерно индивидуалистического понимания личной памяти; однако не следует смешивать ее с остальными. Даже свои личные воспоминания индивидуум хранит как член определенной группы; ученые, прилагающие к античному миру концепции средиземноморской антропологии, утверждают, что для античности это намного более верно, чем для современного западного индивидуализма. Однако даже если говорить о современной культуре - права Мисталь: «Личное воспоминание существует в социальном контексте: оно основано на социальных сигналах, используется в

мации, сохраненной в памяти» в главе 6 Vansina,

социальных целях, управляется социальными нормами и образцами и, таким образом, содержит в себе немало социального» ² .

Этой темы мы еще коснемся в следую щей главе. Сейчас же важно отметить, что социальное измерение личных воспоминаний вовсе не противоречит личному чувству «собственности» на воспоминание о том или ином пережитом событии. В рассказе о таком воспоминании - как правило, единственном числе первого лица - социальное измерение может вовсе не присутствовать. Кроме того, не следует думать, что социальное измерение есть только у памяти. Люди зависят от общих культурных ресурсов во всех аспектах своего мышления и должны отвечать культурным ожиданиям во всех формах общения с окружающими.

Таким образом, социальное измерение личных воспоминаний не требует «растворения» личной памяти в памяти коллективной. Не требует оно и подчинения личной памяти коллективной как некоей высшей форме. Однако (2) существует форма памяти, связанная с тем, что группа людей, пережив вместе какое–либо событие, сохраняет и общие воспоминания о нем. Групповые воспоминания такого рода есть у каждой семьи. Фонд общей памяти группы создается

² Misztal, Theories, 5.

из своего рода смешения индивидуальных воспоминаний. Однако у индивидуумов сохраняются собственные воспоминания: личные точки зрения на события, пережитые всей группой, а также воспоминания о том, чего остальные члены группы не помнят ³ .

Именно о таком типе групповой памяти говорит Джеймс Данн, когда весьма логично предполагает, что уже во время служения Иисуса у его учеников начали формироваться общие воспоминания о нем ³¹. Можно предположить, что это происходило одновременно с несколькими группами учеников. Такой неформальный обмен воспоминаниями предшествовал более официальному формированию корпуса преданий, произошедшему в какой–то достаточно ранний момент истории Иерусалимской церкви. Основным источником этих преданий стали воспоминания Двенадцати; но, возможно, в них были включены и свидетельства других людей - например, учениц помнивших события смерти и погребения Иисуса, а также обретения пустой гробницы,

³ См. Misztal, Theories, 11. Hirst and Manier "Remembering as Communication," 273, сообщают,

что «коллективные воспоминания, принятые всеми участниками [группы], вспоминаются более живо и подробно, чем воспоминания отдельных людей вне группы».

³¹ Dunn, Jesus Remembered, 239–241.

при которых другие ученики не присутствовали. Так от общих воспоминаний сообщество перешло к собиранию воспомина ний - не только от Двенадцати, но и от других очевидцев. Это был шаг и в сторону третьей категории - коллективной памяти. Однако ни обмен воспоминаниями среди учеников, ни собирание и упорядочивание воспоминаний Двенадцати не уничтожили и не устранили личных воспоминаний каждого очевидца в отдельности.

(3) Термином «коллективная память» я обозначаю предания группы о событиях, о которых далеко не у всех членов групп имеются личные воспоминания. В период, когда очевидцы жизни Иисуса были еще живы и доступны, набор индивидуальных и общих воспоминаний должен был превратиться в такую чисто коллективную память. Группы христиан, не бывшие очевидцами, принимали свидетельства очевидцев, приходившие к ним как непосредственно о очевидцев, так и в виде общих воспоминаний группы (Двенадцати), как свою общинную традицию ³². Мы уже обсуждали при-

³² Те, кто считает отличительной и всепроникающей характеристикой раннехристианского движения его конфликтность, подчеркивают, что такие группы учеников, а также авторы Евангелий и их первые читатели / слушатели соперничали между собой, выдвигая противоречащие друг

чины предположений, что элементы этой традиции продолжали приписываться очевидцам, из воспоминаний которых они сложились. Общины принимали их не просто как анонимную традицию, которую теперь можно сделать своей - они знали, что эти предания принадлежат очевидцам, от которых они пошли. Термин «коллективная память» не должен заслонять этого факта.

В Евангелиях личные и общие воспоминания очевидцев приобрели письменную форму - однако, как мы уже видели, указания на очевидцев–источников того или иного предания были включены в повествование. Эти записанные предания сформировали коллективную память церкви об Иисусе. Тот факт, что именно четыре канонических Евангелия, после периода жарких споров о том, какие евангелия следует считать достоверными, стали постоянными источниками коллективной памяти церкви об Иисусе означал, что эта коллективная память сохранила некое сознание своего происхождения от личных воспоминаний очевидцев. Сама церковь не «помнила» Иисуса в том ж смысле, в каком помнил его, например Петр - ее память об Иисусе была «вторичной» и не имела бы никакой реальности, не

другу притязания на коллективную память. Я не столь склонен видеть в этом контексте кон фликт.

будь она укоренена в личных воспоминаниях Петра и прочих.

Проведенные нами разграничения должны предостеречь нас от бездумного применения к преданиям об Иисусе в новозаветный период всего того, что говорят о коллективной памяти социологи и историки. Последнее во многих случаях относится более или менее ко всему, что знают сообщества о своем коллективном прошлом ³³, независимо от того, играют ли какую–т роль здесь личные воспоминания. Акцент при этом ставится на том, как сообщество осмысливает свое коллективное прошлое и использует воспоминания о нем в настоящем. Использование понятия коллективной памяти в истории культуры и других подобных дисциплинах, как правило, не предполагает интереса к личным воспоминаниям как источникам коллективной памяти. Если же о них вообще вспоминают - как правило, социальное измерение индивидуальной памяти используется для того, чтобы сте реть разницу между ней и коллективной па-

³³ Например, говоря о средствах передачи соци-

альной памяти, Burke, "History as Social Memory," 47–49, перечисляет предания, мемуары и другие письменные источники, визуальные образы, мемориальные действия, памятные места. Connerton,

How Societies Remember, сосредоточивается на

«мемориальных церемониях» и «телесных практиках».

мятью ³ . Мы уже показали, что это неверно. Существует реальное и существенное различие между, с одной стороны, личными воспоминаниями, на которые оказывает влияние социальный контекст - и, с дру гой - той коллективной памятью, которая составляет собственность всей социальной группы и представляет собой информацию о ее коллективном прошлом. Личные воспоминания могут помочь в формировании коллективной памяти, но от этого не становятся ей тождественны. В определенных обстоятельствах (как в древнейшем христианском движении) личные воспоминания могут сохранять решающее значение именно

как личные воспоминания. Тот факт, что их носители принадлежат к определенной группе, а их воспоминания встроены в определенный социальный контекст, не пре уменьшает значимости их самих как индивидуумов, а их воспоминаний - как уни кального личного опыта, именно по этой причине высоко ценимого группой.

Есть и другая область, в которой дискуссия о коллективной памяти прямо связана с

³ Эта тенденция и ее влияние на устную историю проанализированы А. Green, "Individua Remembering," который считает, что маятник сейчас слишком резко качнулся в сторону коллективной памяти, прочь от памяти индивидуальной.

нашим исследованием передачи преданий об Иисусе. Еще одно наследие Дюркгейма и Хальбвакса, помимо тенденции растворять индивидуальную память в коллективной - тесно связанная с ней склонность отож дествлять воспоминания как таковые с их функциями в жизни сообщества. И снова мы видим поразительное сходство с критикой форм и ее влиянием на новозаветные ис следования на протяжении всего XX века ³ . Мисталь называет эту тенденцию «презентистским» подходом к коллективной памяти, определяя его как убежденность в том, что «настоящее формирует прошлое согласно своей доминирующей идеологии» ³ При этом память оказывается на служб групповой идентичности: предполагается, что прошлое изобретается в форме новых

³ Kelber, "The Case of the Gospels," 55–86, явно испытывая влияние традиции Хальбвакса, говорит не столько о традиции, сколько о памяти и критикует всепоглощающее внимание к оригинальным формам преданий, свойственное критике форм; однако настаивает на том, что «воспоминание» в традиции об Иисусе и в Евангелиях полностью обусловливалось текущими устремлениями и потребностями. Такое поглощение прошлого настоящим тесно связывает Келбера с критикой форм.

³ Misztal, Theories, 56. Отметим такж Е.Hobsbawm and T.Ranger, eds., The Invention of Tradition (Cambridge: Cambridge University Press, 1985).

преданий или ритуалов, дабы создать или поддержать групповую идентичность. Когда внимание переносится на то, кто же контролирует и навязывает сообществу такие вымышленные воспоминания, социальная память начинает восприниматься как идеология, обслуживающая интересы власти. По мнению Мисталь, память при этом превращается в «пленницу политического редукционизма и функционализма» ³ . Полной идентификации социальной памяти с политической идеологией можно избежать с помощью того, что она называет «народническим» подходом к социальной памяти. Этот подход, основанный на идеях Мишеля Фуко о народной памяти и обратной памяти, показывает, что социальная память може конструироваться не только «сверху вниз», но и «снизу вверх» («обратно»). Группа устных историков, называющих себя «группой народной памяти», критикует даже Фуко за его недооценку независимости народных воспоминаний и их способности сопротивляться доминирующей идеологии - и посвящает себя исследованию альтернативных традиций ³ .

³ Misztal, Theories, 61.

³ Misztal, Theories, 61–63. P. F. Esler, Conflict and Identity in Romans: The Social Setting of Paul"s Letter

(Minneapolis: Fortress, 2003) 174–175, вводит поня-

тие коллективной памяти в исследование посла-

Наконец, Мисталь описывает подход «динамики памяти», важный тем, что он противостоит тенденции растворять память о прошлом в ее функциях в настоящем ³ Социальная память предстает здесь как постоянный процесс «торга» с прошлым, показывающий, что существуют «пределы возможности для лиц, действующих в настоящем, переделывать прошлое сообразно своим интересам». Прошлое - не просто современный конструкт: оно «отчаянно сопротивляется попыткам себя пересмот реть». Каждый рассказ о прошлом - новая попытка понять взаимоотношения прошлого и настоящего. Эти взаимоотношения постоянно меняются, вместе с ними течет и развивается социальная память; однако этот процесс не ограничивается «выдумыванием» прошлого - он заключается в постоянном взаимодействии прошлого и социальной памяти. Такой подход к коллективной памяти в исторической науке пред-

ний Павла, однако, в отличие от Хальбвакса и других, делает акцент на том, как борются между собой за обладание коллективной памятью и ее интерпретацию соперничающие группы.

³ В качестве примера Мисталь цитирует М. Schudson, Watergate in American Memory (New York: Basic Books, 1992); и B.Schwartz, Abraham Lincoln and the Forge of National Identity (Chicago: University of Chicago Press, 2000).

Misztal, Theories, 67–73.

ставляет собой близкую параллель с критикой Венсайны выдвинутого антропологом Джеком Гуди принципа полного гомеостаза (конгруэнтности) между устными преданиями и их использованием в устных сообществах. Мы уже упоминали об этом в главе 10, говоря о причинах сомневаться в пра вильности подхода критики форм к еван гельским преданиям. Венсайна настаивает, что «между содержанием [устной тради ции] и актуальными проблемами существует некоторая взаимосвязь - но отнюдь не тотальная», и отмечает, что «присутствие в различных традициях архаизмов опровергает теорию гомеостаза» ¹. Иными словами, социальная память или устная традиция, конечно, связана с настоящим - однако это сложная и изменчивая взаимосвязь. Прошлое с настоящим ведут своего рода торг, полный компромиссов и взаимных уступок: прошлое в этой борьбе - голос, который хочет быть услышанным. Его нельзя просто выдумать по своему усмотрению.

Одна из ролей очевидцев в раннем христианстве состояла в том, чтобы дать этому голосу прозвучать в социальном контексте, где сообщество активно стремилось расслышать голос собственного прошлого - не ради прошлого как такового, но для того, что-

¹ Vansina, Oral Tradition, 121; см. также Byrskog, "A New Perspective," 468–69.

бы понять взаимоотношения настоящего с теми решающими событиями, которые не только создали групповую идентичность этого сообщества, но и принесли спасение миру. Разумеется, некое взаимовлияние памяти о прошлом и актуальных событий имело место уже в свидетельствах очевидцев - однако в ограниченном масштабе, учитывая «изолированный» характер евангельских преданий (см. главу 11). Во многом именно очевидцы представляли собой начало, сопротивляющееся «подгонке» коллективной памяти под актуальные нужды. Коллективная память или традиция в процессе своего развития осознала это сопротивление и признала его как неотъемлемую часть своего самосознания. Когда предания об Иисусе полностью перешли к общине и атрибуция преданий облегчила общине изобретение новых традиций, о котором говорили критики форм - предания продолжали атрибутироваться очевидцам, и это охраняло и неизменность. Индивидуальные воспоминания не теряли своей сути, растворяясь в коллективной памяти, - напротив, именно в коллективной памяти они сохраняли свою идентичность. Введение свидетельств очевидцев в Евангелия сохранило эту идентичность на тысячелетия. Вновь и вновь христиане открывают взаимосвязь истории Иисуса

с текущими обстоятельствами своей жизни - вновь и вновь прошлое встречается с настоящим. И в самих Евангелиях происходит эта встреча - встреча евангелистов с Иисусом, увиденным глазами очевидцев.